 Светлана Замлелова
Когда-то очень давно в избушке на краю деревни жила бедная вдова. Однажды перед большим праздником – праздником Розы – отправилась она к реке, чтобы прополоскать в ней свою единственную праздничную скатерть, расшитую красным узором. Но не успела приступить к делу, как увидала в воде большую корзину, несомую неспешным течением. Взяла бедная вдова ивовый прутик, подцепила им корзину, опутанную кувшинками и лилиями, и притянула к себе. А в корзине-то, завёрнутые в шёлковое одеяло с золотым вензелем на уголке, лежат двое детей, двое прелестных малюток-близнецов. «Вот так подарок мне к празднику!», – подумала вдова, достала детей из корзины и понесла домой.
Своих детей у вдовы не было, и она стала воспитывать найдёнышей – мальчика и девочку – как родных сына и дочь. На радость бедной вдове росли брат и сестра. Краше и ласковее их никогда не бывало в деревне детей. Всегда приветливы и веселы, всем готовы помочь, худого слова никто не слыхал от них. И до того непохожи были они на людей той деревни, что невзлюбили их люди и со злости стали называть промеж собой «лягушечье отродье».
Как-то вместе с другими детьми пошли брат с сестрой по ягоды в лес. Ягод в лесу много, от их аромата голова кружится. Малина спелая, сочная, сама в рот так и просится. Все дети больше сами едят, но близнецы стараются, каждую ягодку в лукошко кладут. А как подошла пора собираться домой, у брата с сестрой лукошки полнёхоньки, а у прочих детей – только донышки прикрыты. Позавидовали нерадивые дети близнецам и говорят:
– Эй вы, лягушачье отродье! Отдавайте-ка свои ягоды по добру, по здорову – лягушкам малина без надобности, с вас и тины болотной довольно будет!
Отобрали у близнецов лукошки и побежали в деревню. Заплакали брат с сестрой, а делать нечего – побрели назад без малины. Дома рассказали бедной вдове, что с ними приключилось, и приступили с расспросами:
– Скажи, матушка, отчего люди не любят нас? Отчего называют лягушками? Отчего мы словно чужие всем?
Бедная вдова вздохнула:
– Не хотела я говорить, да, видно, пришла пора и вам правду узнать.
И рассказала детям, как нашла их в реке перед праздником.
Всю ночь не спали брат с сестрой и порешили, наконец, отправиться искать отца с матерью. Наутро поклонились они бедной вдове и говорят:
– Прости, матушка, и не держи нас. Пойдём мы по свету отыскивать родителей. Если живы они, станем им в старости утешением, а нет – на могилу будем ходить. Да только не хотим быть лягушачьим отродьем.
Заплакала бедная вдова, но удерживать их не стала. Собрала только хлеба и молока и отпустила детей в дорогу.
Долго шли брат с сестрой и у всех, кто попадался им навстречу, спрашивали:
– Не знаете ли вы хоть что-нибудь о людях, у которых река унесла сына и дочь?
Но никто ничего не знал.
И вот, когда уже хлеба оставался последний кусок, а молока – последние капли, пришли дети в лес. Здесь пахло травами и прелой хвоей, а птицы пели так ласково, что, казалось, хотели утешить брата с сестрой. Дети присели на поваленную берёзу и собрались, было, разделить свои крохи, как вдруг из лесу прямо на них вышел старик-горбун. В руке он держал толстую суковатую палку, одет же был в самые ветхие лохмотья, какие только можно себе представить – даже дунуть было страшно на них: того гляди рассыплются. Подошёл старик к детям и уселся рядом на поваленную берёзу.
– Вы добрые дети, – сказал он высоким дребезжащим голосом, – не оставьте меня голодным…
Брат с сестрой переглянулись и, ни слова не говоря, протянули горбуну молоко и хлеб. Они знали, что больше у них нет ни еды, ни питья, но не посмели отказать тому, кто был в большей беде, чем они сами.
– За то, что вы помогли мне, – задребезжал горбун, проглотивший еду, будто глоток воздуха, – помогу и я вам. И в награду отвечу на три ваших вопроса.
– Ах! – в один голос воскликнули брат и сестра. – Не знаете ли вы хоть что-нибудь о людях, у которых река унесла сына и дочь?
Старик едва заметно улыбнулся:
– Не то, чтобы недавно, но и не слишком давно, – начал он, – случилась большая радость: женился молодой царь. Все вокруг радовались и веселились, кроме царской сестры – царевна была некрасива и сразу возненавидела красавицу-золовку. А скоро пришла и другая радость: все узнали, что у царя должен появиться наследник. Но на беду царь заболел и не узнал, что накануне праздника Розы царица родила ему сына и дочь, похожих друг на друга, как две капли воды. Царевна же тем временем велела посадить царицу в Луковую башню – самую страшную башню во дворце, с самыми толстыми стенами и самыми маленькими оконцами. Ключ от башни царевна бросила в реку, а детей, собственноручно завернув в шёлковое одеяло с золотым вензелем, бросила в корзине следом, надеясь, что дети утонут как котята. Когда же царь оправился, царевна велела всем говорить ему, что царица умерла. Во дворце все так боялись царевны, что не посмели её ослушаться. С тех пор царь так и остался безутешен, а злая царевна, которая стала ещё некрасивее, распоряжается во дворце, и никому нет от неё покоя. Поговаривают даже, что она умеет колдовать!
Ветер стих, пока говорил старик, и птицы умолкли в ветвях. Только удод заплакал невдалеке – так ему стало жалко бедных малюток.
– З-злая, з-злая, – звенели стрекозы с зелёными спинками, слушая рассказ о царевне.
– Ж-жуть, ж-жуть, – соглашался с ними рыжий шмель.
А зайцы, притаившиеся в кустах, задрожали от страха, когда услышали о царице, обречённой на голодную смерть в башне.
– Но если вдруг дети вернуться, – робко спросила сестра, – смогут ли они утешить царя?
– О! Это было бы для него лучшим утешением! – отвечал старик и ласково погладил девочку по русой головке. – Только кто же им поверит, что они царские дети? Да и злая царевна ни за что не пропустит их во дворец.
– Соверш-шенный кош-шмар, – прошипел уж, поднявший свою жёлтую головку из травы.
– Так неужели никто не поможет им вернуться к отцу? – воскликнул в отчаянии брат.
– Есть только одно средство, – сказал старик.
И дети замерли, стараясь не проронить ни звука. Стрекозы перестали звенеть, а уж неслышно подполз поближе. Даже удод перестал плакать – должно быть, кто-то из птиц велел ему замолчать.
А старик продолжал:
– Далеко отсюда, в волшебном саду живёт олень. Белый как солнце, с рогами, словно сплетшимися из золотых лучей. Рядом с ним даже самой тёмной ночью светло как днём. На свете только он один знает всю правду, и он один не боится сказать её. Но добраться до него не так-то просто. Дорогу в сад знает лишь ведьма, что живёт в самой чаще этого леса. Но даже если она согласится указать дорогу, этого мало. Вход в сад охраняет огромный трёхголовый змей, мимо которого невозможно пройти – ведь головы его спят по очереди. А чтобы усыпить три головы разом, нужно знать три заветных слова – своё слово для каждой головы. Но и это ещё не всё…
Молча слушали старика дети, и только по щекам их беззвучно стекали слёзы.
– Множество птиц и зверей живёт в волшебном саду, – продолжал старик. – Они могут подарить человеку богатство или власть, вечную молодость или счастье. Но тот, кто ищет правды, не должен соблазняться другими дарами. К помыслившему о богатстве не подойдёт Олень-золотые рога...
– Как нелегко добраться до правды! – воскликнул брат.
– Что же нам теперь делать? – прошептала сестра.
– Я мог ответить только на три ваших вопроса, – покачал головой старик. – А теперь – прощайте…
Он ударил своей палкой в землю и исчез, словно его никогда и не было. Так что дети даже засомневались, не пригрезился ли им старик-горбун, одетый в самые ветхие лохмотья, какие только можно себе представить. Но голод и пустая корзина напомнили им, что свой ужин они отдали горбуну.
Как ни боялись дети злой ведьмы, живущей в самой чаще дремучего леса, но, взявшись за руки, побрели отыскивать её, потому что поняли, что старик говорил о них самих, что безутешный царь – это их отец, а запертая в башне царица – их родная матушка.
Зайцы бежали рядом с детьми, а птицы – жёлтые иволги, красные щуры и пёстрые зяблики – перелетали с ветки на ветку в продолжение пути. А осиновые листы шептали друг дружке:
– Смотрите, смотрите, вот дети, которые ищут Оленя-золотые рога!
– Как только они не боятся колдуньи!
– Но им надо, надо найти правду!
Вскоре лес начал темнеть, деревья словно потеснились. Белые берёзы и тонкоствольные осины с листами, вечно нашёптывающими друг дружке лесные сплетни, исчезли. Могучие ели, обнявшись ветвями, обступили детей. Верхушки этих молчаливых деревьев смыкались, отчего свет не проникал вниз. Зайцы попрятались за пеньки, а птицы замерли, как будто не смели перелететь невидимую границу. Нетрудно было догадаться, что начались владения злой ведьмы. И, попрощавшись с провожатыми, дальше дети пошли одни. А лес становился всё страшнее и страшнее. Деревья стояли уже сплошной стеной, и сделалось совсем темно. Ветки хватали детей за шиворот, коряги тянули свои страшные руки навстречу, и чудилось, будто кто-то рядом хохочет и свищет.
Внезапно лес расступился, и перепуганные, уставшие дети вышли на поляну. Полная луна показалась из-за облака, и стало немного светлее. Какой-то чёрный шар покатился вдруг под ноги, два огненных глаза сверкнули в темноте, и следом кот раздирающе мяукнул рядом.
Невдалеке забрезжил слабый огонёк, и дети различили низенькую избушку, обнесённую частоколом. Навстречу им кто-то вышел, и в лунном свете брат с сестрой разглядели отвратительного вида старуху. Злые глаза её светились в темноте, а нос и подбородок смыкались, словно щипцы для колки сахара или орехов.
– Что вам здесь нужно? – прошамкала старуха, разглядывая детей.
Дети ещё крепче сцепили руки, и брат сказал:
– Укажите нам, пожалуйста, дорогу в волшебный сад. Нам очень нужен Олень-золотые рога.
Но старуха только расхохоталась в ответ. Ах, как было страшно детям! Больше всего на свете хотелось им развернуться спиной к ужасной старухе и бежать обратно, туда, где пахнет лесными травами и прелой хвоей, где птицы поют так ласково, что, кажется, хотят утешить всякого. Но это было невозможно, ведь дети понимали, что теперь они должны найти правду и открыть её всем. А иначе царь так и останется безутешен и никогда не узнает, что у него есть двое детей, и злая царевна так и будет хозяйничать во дворце, заставляя всех лгать.
– Ишь ты, какой шустрый! – сказала, наконец, старуха. – А больше тебе ничего не нужно?
– Нужно, – сказала сестра. – Нам нужно ещё узнать три заветных слова, которые усыпили бы головы змея. Откройте нам, пожалуйста, эти слова!
– Да ты смелая! – снова расхохоталась ведьма. – Уж не хочешь ли ты сказать, что и одна не побоишься пойти в волшебный сад?
– Не побоюсь, – отвечала сестра, хотя никогда ещё так не боялась.
– Ну так и ступай одна! – взвизгнула ведьма и бросила в лицо брату какой-то травы.
В тот же миг девочка почувствовала, что брат больше не держит её за руку. Там, где он стоял, теперь торчала из земли сухая коряга.
– Ну что, не передумала идти в волшебный сад? – захохотала ведьма.
– Не передумала, – чуть слышно отвечала девочка.
– Так и быть! Я укажу тебе дорогу и дам три заветных слова. Но с одним условием: в волшебном саду ты зачерпнёшь для меня воды из хрустального колодца. А братец твой покуда у меня поживёт, – и ведьма снова захохотала своим отвратительным голосом, и от её хохота холодели руки, и мурашки бежали по всему телу. – Слушай же, – продолжала она, – вот тебе заветные слова: восход, день, закат. А в провожатые возьмёшь моего сыночка.
Тут ведьма пронзительно свистнула, и чёрный кот с горящими глазами завился у неё в ногах.
– Смотри, не забудь принести мне воды из хрустального колодца! – крикнула она вслед девочке, с трудом различавшей в темноте чёрного кота. То и дело кот оборачивался, и девочка видела его горящие глаза. Так шли они всю ночь. Потом лес начал редеть, и идти стало проще. А когда там, куда они шли, небо стало совсем розовым, лес расступился, чёрный кот вдруг исчез, и девочка оказалась на краю крутого обрыва. Перед ней в долине расстилался волшебный сад. Девочка сразу поняла, что это непростой сад, потому что даже с кручи видела она диковинные деревья, до неё доносились нежные ароматы и звуки – то благоухали плоды и цветы, журчали ручьи и пели птицы.
Чем ближе она спускалась, тем явственнее становились звуки и запахи, тем легче ей было идти. Она почти уже бежала, забыв об усталости и о своих страхах. Она думала только об одном – как доберётся до Оленя-золотые рога. Как вдруг остановилась, увидев прямо перед собой огромного трёхголового змея, лежавшего у входа в сад и преграждавшего туда дорогу. При её появлении головы поднялись и, уставившись на девочку мёртвыми глазами, закачались, словно отвратительные зловонные цветы на тонких стеблях.
– Восход и закат, – пролепетала бедняжка.
И две головы, смежив веки, медленно опустились на землю. Но третье слово! Слово, способное усыпить третью голову, девочка никак не могла вспомнить. А третья голова уже склонялась над ней, то выпуская, то втягивая острый раздвоенный язык. И вот уже смердящее дыхание коснулось её щёки.
– Неужели мой братец так и останется корягой? – заплакала девочка, закрывая лицо руками. – И неужели не наступит тот день, когда…
Но едва только произнесла она слово «день», как третья голова, зевнув, покойно опустилась рядом с двумя другими. И девочка стремглав бросилась в сад.
Каких только животных и птиц ни встретила она в этом саду! Они приближались к ней и заглядывали в глаза, и девочка понимала, что все они предлагают ей свои дары. Но тому, кто ищет правды, не нужны ни богатство, ни слава. Наконец в самом дальнем углу сада девочка увидела оленя – белого как солнце, с рогами, сплетшимися из золотых лучей. Он смотрел прямо на неё, а когда она подошла совсем близко, олень преклонил передние ноги, чтобы девочка смогла забраться к нему на спину.
– Мне очень нужна вода из хрустального колодца, – сказала девочка, – иначе ведьма никогда не расколдует моего братца, и он навсегда останется корягой!
– В хрустальном колодце – мёртвая вода. Она не поможет твоему брату. Зачерпни лучше живой воды из стеклянного колодца, – сказал олень и пошёл по саду, неся на спине девочку, которая крепко держалась за золотые рога.
Они прошли мимо хрустального колодца, подле которого стоял на земле хрустальный кувшин. И девочка заметила, что возле колодца не растут цветы, и птицы не порхают вокруг. Зато рядом со стеклянным колодцем вились розы, покачивали головками георгины, и лепестки ирисов распахивали объятия солнцу. А птицы кружились разноцветным облаком.
– Торопись, – сказал олень, – скоро проснётся змей.
Девочка зачерпнула воды в стеклянный кувшин и, прижимая его к себе, забралась на спину оленя. И они тронулись в путь.
Как стрела летел Олень-золотые рога, и не успела девочка опомниться, как оказалась перед ведьминой избушкой. Девочка спешилась на том самом месте, где ведьма заколдовала её брата, и увидела, что старуха уже спешит навстречу.
– Ну что, – спросила она, – принесла мне воды из хрустального колодца?
Девочка молча протянула ведьме кувшин.
– Ну теперь-то вы с братцем будете неразлучны! – захохотала ведьма и плеснула на девочку из стеклянного кувшина.
Ах, если бы это был хрустальный кувшин с мёртвой водой, брату с сестрой уже никто не смог бы помочь! И кто знает, во что обратила бы их злая колдунья. Но в том-то и дело, что в стеклянном кувшине плескалась живая вода, и те капли, что попали на брата, разрушили злые чары. А девочка лишь почувствовала, что накопившуюся усталость вдруг как рукой сняло!
– Ах вы, лягушачье отродье! – завизжала ведьма, поняв, что в кувшине живая вода. Глаза её стали такими злыми, что дети не смогли смотреть на неё и отвернулись. А ведьма вдруг стала таять как дым, и вскоре от неё ничего не осталось.
А брат с сестрой обнялись и, забравшись на спину оленя, отправились в город, где жил царь.
В этом городе, по наущению царевны, давно уже все привыкли лгать друг другу. Ложь перестала быть чем-то плохим, и люди лгали более по привычке, нежели из корысти. Некрасивое здесь называли красивым, глупое – умным, злое – добрым. Разбойники становились министрами, и все восхваляли их добродетели. Шуты брались поучать, и все слушали их, раскрыв рты. Палачи, которые всегда были изгоями, вдруг оказались самыми уважаемыми людьми. Даже если за окном лил дождь, все поздравляли друг друга с хорошей погодой.
Вместо Праздника Розы в городе стали отмечать день жабы, а кроме того – день смерти царицы и день рождения царевны. Поздравляя друг друга, горожане радовались и уверяли всех, что это чудесные, весёлые праздники.
По всему городу висели портреты царевны, которая была злой и некрасивой. Но, глядя на неё, горожане восклицали:
– Как она добра и умна!
– А как она хороша собой! – вторили им другие.
Иногда, правда, кто-то высказывал сомнения по поводу всеобщих убеждений, но его тут же поднимали на смех и называли завистником. Несчастный правдолюбец стушёвывался и умолкал. А чтобы люди не отталкивали его, с жаром принимался доказывать то, во что вчера ещё сам не верил.
Можно представить, какой переполох начался в городе, когда там появился Олень-золотые рога! Едва только свет от него разбежался по улицам, как что-то случилось с жителями города. А тут ещё олень поднял голову и протрубил так звучно, что весь город замолчал на мгновение, потому что это был голос самой правды. Горожане смотрели кругом себя и словно видели всё впервые.
– Кто эта отвратительная жаба, чьи гадкие портреты заполонили весь город? – спрашивали они друг у друга. – Не может быть, чтобы это была царевна!
Словом, морок внезапно рассеялся, и люди увидели чёрное чёрным, а белое белым. И уже не смогли это укрыть, как раньше. Видно, и вправду, царевна немножко умела колдовать!
Не останавливаясь нигде, олень привёз детей прямо в царский дворец. Стража не посмела преградить ему путь – ещё не было сказано ни слова, а все уже знали, что к царю вернулись его родные дети. И когда олень вошёл в царские покои, царь, завидев детей, сразу же понял, что это никто иные, как его сын и дочь. Они бросились друг к другу, смеялись и плакали. И все вокруг улыбались и утирали слёзы. Злая царевна, которая хотела было возвысить голос и приказать убить Оленя-золотые рога, поняла, что бессильна перед правдой и отныне не всевластна. А потому, пока её не хватились, она поспешила убраться из дворца. И никто не видел, в каком направлении она уехала.
Плакавший от счастья царь вдруг сказал, обращаясь к детям:
– Как жаль, что с нами нет вашей матушки!
И стало понятно, что слёзы радости на его лице сменились слезами печали. Но тут вышла вперёд старая царёва нянька и рассказала, что все эти годы тайком носила царице еду в Луковую башню, и что не далее, как сегодня утром царица была жива. Царь бросился в башню и собственноручно отворил дверь, за которой томилась его жена. Она нисколько не изменилась и была всё так же хороша. Вот разве бледна немного, что было вовсе неудивительно – ведь столько лет она не видела солнца!
Ах, как они были счастливы все вместе! А как ликовали горожане! Три дня и три ночи не прекращался праздник, не унималось веселье. Все пели, плясали и угощали друг друга сладостями. Тот день, когда вострубил в городе Олень-золотые рога, решено было праздновать каждый год, как День Возвращения. Потому что именно в этот день в город вернулась правда, во имя которой назначили ещё один праздник – День Правды. А вместо дня жабы решено было снова праздновать День Розы.
Царь щедро наградил старую няньку и немедленно послал за бедной вдовой, что вырастила его детей. И царь, и царица готовы были простить даже злую царевну, но она исчезла бесследно. Долго упрашивали они Оленя-золотые рога навсегда поселиться в их городе. Но олень не согласился – ведь на свете так много ещё людей, которые ищут правды.
|
