 Корнелиус Граубнер
Произошедший 21 октября в городе Волгограде теракт вызвал к жизни призрак инспирированного исламскими экстремистами насилия на Зимних Олимпийских играх в Сочи. В том, что касается контролирования жесткой рукой ситуации во время этого показательного мероприятия, на путинский Кремль вполне можно положиться. Однако, размышляя над этой потенциальной угрозой, важно не забывать, что именно политика Путина сыграла ключевую роль в радикализации исламистов в России, особенно в неспокойной автономной Республике Дагестан на юге страны.
Теракт в Волгограде – когда подозреваемая исламская террористка-смертница из Дагестана взорвала себя в переполненном автобусе, в результате чего погибли шесть человек и десятки получили серьезные ранения, – спровоцировал волну домыслов и догадок о потенциальном развертывании в России террористической кампании в ходе подготовки к Олимпиаде или даже совершении теракта в Сочи во время самих Игр. Эти страхи, пожалуй, являются преувеличенными. По имеющимся оценкам, Россия направила 3 млрд долларов на цели обеспечения безопасности во время Олимпийских игр, и хотя операции органов безопасности в России в прошлом были подвержены провалам по причине коррупции, человеческого фактора или простого невезения, эксперты считают риск теракта в Сочи невысоким.
Но факт остается фактом: ситуация в сфере безопасности в Дагестане складывается опасная. Чуть ли не каждый день там происходят убийства, похищения, перестрелки и взрывы автомобилей. Так, к примеру, на неделе после волгоградского теракта близ одного из торговых центров в Хасавюрте была обезврежена бомба мощностью 12 кг в тротиловом эквиваленте; при взрыве машины был убит следователь в столице Дагестана Махачкале; и в перестрелке с правоохранительными органами были уничтожены двое подозреваемых боевиков, при которых были обнаружены самодельные взрывные устройства. Всего в Дагестане в двойном теракте в Кизляре в 2010 году погибли 12 человек, в 2009 году исламские боевики убили 58 сотрудников правоохранительных органов и министра внутренних дел Дагестана, а в 2008 году был убит замначальника штаба командования Внутренних войск на Северном Кавказе.
Эскалация насилия последних лет связана с ростом поддержки в адрес салафитского движения среди представителей молодого поколения мусульман Дагестана. Здесь следует отметить, что приверженность радикальной трактовке ислама – относительно недавнее явление в Дагестане. Можно смело считать, что своим погружением в хаос республика обязана политическим решениям, принятым во время первого президентства Владимира Путина в начале 2000-х годов.
Вплоть до того момента ситуация в Дагестане оставалась на удивление стабильной, несмотря на существование целого ряда факторов, провоцировавших конфликты в других районах Кавказа. Сравнительный успех Дагестана на этом пути объяснялся наличием комплекса официальных и неофициальных институтов, помогавших держать опасные тенденции под контролем. К ним относилась традиционная организация общин в джамааты, служившие показателем идентичности и фактически функционировавшие как отделения политической организации. Положительно на ситуации в республике сказывалось также такое явление, как преемственность политических элит советских времен в официальных государственных институтах, которым удалось интегрировать постсоветских претендентов в политический процесс.
Помимо всего прочего, у Дагестана имелась конституция, гарантировавшая разделение властных полномочий между различными группами в рамках консоциативной (сообщественной) модели демократии. Традиционные же исламские структуры подкрепляли работу республиканских госструктур. Короче говоря, сохранение стабильности в Дагестане стало возможным потому, что местное руководство пользовалось относительно большой степенью автономии в своих внутренних делах.
Все начало меняться в начале 2000-х годов. Вскоре после прихода к власти Владимир Путин развернул кампанию по централизации власти с целью возвращения ключевых политико-экономических активов под контроль Кремля. На первых порах эта политика имела свой смысл: в последние годы при Борисе Ельцине царил хаос, и многие обозреватели сходятся во мнении, что Россия в конце 1990-х годов, казалось, разваливалась на части.
Главной переменой в Дагестане стало то, что президент республики больше не избирался, его кандидатура выдвигалась Кремлем и затем утверждалась парламентом республики. Одним росчерком пера высший руководитель республики стал подотчетен не джамаатам и старым местным элитам, а одному лишь Кремлю.
«Избрание» Муху Алиева в феврале 2006 года по новым кремлевским правилам ознаменовало собой серьезный сдвиг в расстановке сил в республике и привело к развалу прежде эффективных институтов. Соперничество за контроль над прибыльными ресурсными потоками спровоцировало формирование новых группировок, в которых некогда вытесненные на обочину исламские боевики вдруг превратились в заманчивых партнеров.
В настоящее время президентом республики является Рамазан Абдулатипов, в прошлом советский аппаратчик, выбранный лично Путиным. Учитывая тот факт, что он является одним из великих политических долгожителей, выживших в условиях постсоветской эпохи, не вызывает особого удивления, что контртеррористические операции в Дагестане под его руководством, похоже, направлены не только на борьбу с исламским экстремизмом, но и на укрепление его личной власти. Как известно, в рамках проводимых «контртеррористических операций» власти без всякого предупреждения и официального предписания производят взрывы в частных домах, а граждане, подозреваемые в терроризме, просто исчезают без всякого следа.
В такой обстановке агрессивные меры силовиков, направленные против исламских радикалов, вполне могут расстроить потенциальные планы причинить какой-то вред в ходе Олимпиады. Но в долгосрочной перспективе они не приведут к созданию стабильной политической ситуации в Дагестане.
Путин и его ставленники в Дагестане не смогут огнем и мечом устранить исламистскую угрозу. Пока политика Кремля на Северном Кавказе будет формироваться под влиянием авторитарных тенденций и коррупции, деньги и время будут тратиться впустую, унося все новые и новые жизни.
Северный Кавказ: Нависшая над Сочи террористическая угроза есть дело собственных рук
|
